Драма. 280 м.

Т/д А. Ханжонков.

Выпуск 2.1.1910.

Сцен, и реж. Петр Чардынин,

опер. Владимир Сиверсен,

худож. В. Фестер.

Актеры: Андрей Громов (Арсений), Петр Чардынин (боярин Орша),

Александра Гончарова (его дочь).

Сцены из поэмы М.Ю. Лермонтова.

Фильм сохранился без надписей.

Боярин Орша, любимый слуга Ивана Грозного, прямой и честный, не смог ужиться при дворе царя и, уйдя на покой, поселился в своей усадьбе на берегу Днепра. Здесь его единственной отрадой, которую он берег пуще ока, была его красавица-дочь. Но не уберег он своего сокровища. В одну злосчастную ночь он застиг ее на свидании со своим приемышем Арсением. В припадке гнева он запирает ее в светлице. Великий в своей твердости жестокий старик приводит в исполнение вынесенный им самому себе приговор — он бросает ключ от комнаты дочери в Днепр. Этим приговором он наказывает скорей самого себя. Обрекая дочь на смерть, он тем самым обрекает себя на вечные мучения за то, что не мог уберечь самого драгоценного в своей жизни. Между тем брошенному в тюрьму Арсению удалось бежать при помощи преданных ему людей. Через год Арсений появляется снова с отрядом литовцев, на сторону коих он предался. Узнав убитого в сражении старика Оршу, он бросается на поиски любимой и находит истлевший труп ее. Поэма дышит жестокостью старины, но в этой жестокости есть своего рода красота.

СФ. 1909. № 4. 9

Т/д Ханжонков и К° выпускает новую картину из русской серии — «Боярин Орша» по Лермонтову. Эффектна очень последняя сцена — в светлице дочери Орши, где Арсений находит скелет несчастной боярышни. Впечатление картина производит глубокое.

К-о. 1909. N9 18. 6

Когда мы отсняли натурные сцены <…>, то перешли для съемок декоративных сцен в наше маленькое ателье на Тверской. Декорации были уже заготовлены нашим молодым художником В.В. Фестером. Дело это было нелегкое, так как на полотнах, натянутых на брусках, приходилось писать все, что необходимо было режиссеру в той или иной сцене. Так, например, на декорации опочивальни дочери боярина Орши были нарисованы две бревенчатых стены, на одной из них было маленькое окно, а на другой — дубовая дверь с железными скобами. Кроме того, на стене красовалась полка с разной древнебоярской резною утварыо, а в углу целый иконостас с горящей перед ним лампадой. Все впадины и выпуююсти также изображались графически, принимая в расчет заранее определенную точку установки аппарата. Двери же, через которые должны были входить и выходить действующие лица, также делались из полотна, натянутого па бруски, и к дрожанию подобных сооружений зрители кино относились настолько же просто, насколько театральные — к суфлерской будке. <…> Со времени съемки павильонных сцен «Боярина Орши» была учреждена новая должность помощника режиссера, в обязанности которого входило вести запись внешнего вида тех артистов, которым предстоит еще съемка. К этой обязанности помрежа вскоре прибавились десятки других, и только оставалось удивляться, каким образом было возможно вообще обходиться на съемках без этого самого нужного и незаменимого человека!

А. Ханжонков, 1937-1. 35—36

<…> При съемке картины «Боярин Орша» Гончаров, чтобы не оттягивать окончания до зимы, проявил такую «смелость»: он просто-напросто заставил Чардынина, исполнявшего главную роль в картине, умереть на дачном подъезде (долженствовавшем изображать вход в терем его дочери), а не на снегу бранного поля, как это значилось у Лермонтова. Все заинтересованные в деле критиковали подобную работу, возмущались ею и прекрасно понимали, что не надо делать, чтобы уйти от этой жуткой халтуры, но как надо это делать, никто еще не знал, а потому приходилось мириться с нею.

А. Ханжонков, I960. 342