«Драма в четырех частях с эпилогом». 1402 м.

Акц. о-во «А. Ханжонков и К°».

Выпуск 17.XI.1915.

Сцен. И. Статкевич,

реж. Евгений Бауэр,

опер. Борис Завелев.

Актеры: Вера Каралли (Лили Плескова, слепая девушка), Ольга Рахманова (ее мать), Витольд Полонский (Вадим), Олег Фрелих (Георгий, его брат), Е. Попелло-Давыдова (Сабина, его любовница), Павел Кнорр (доктор), Тамара Гедеванова (Медуза).

Фильм сохранился без надписей.

Лили Плескова ослепла еще ребенком. Соседями и близкими друзьями Плесковых являются братья Вадим и Георгий. Они часто навещают Плесковых, и Лили инстинктивно тянется душой к Вадиму. И Вадим чувствует к Лили огромное нежное чувство. Он просит девушку стать его женой и едет за границу, где проводит несколько месяцев в неустанной работе у врачей-окулистов, надеясь вернуть зрение Лили. Радостный возвращается он в Москву, где ждет его Лили… Операция удается блестяще. И настает решительный момент — с лица Лили повязка снята… Неземная радость озаряет ее лицо, и с криком «я вижу… вижу»… бросается она в объятия матери. Оставшись на минуту позади, Вадим видит, что взгляд Лили падает на красивого Георгия… Она делает шаг к нему, простирает руки: «Вадим, милый… ты — … да, да, таким я тебя и представляла себе»… Георгий делает движение… Она ошиблась, он должен сказать ей это… Но повелительное движение Вадима заставляет его молчать… Свершилась роковая ошибка… И Георгий, по настоянию брата, продолжает играть роль Вадима… Вот назначен и день свадьбы. Ликующая Лили одевается к венцу. Сейчас она должна ехать в церковь. Какой радостью бьется ее так много страдавшее сердечко, каким светлым кажется ей будущее. Но вдруг в комнату врывается какая-то странная женщина… «Ваш жених обманывает Вас… я — его любовница… — говорит она — и я не допущу… не допущу, чтобы он ушел к другой»…

Это Сабина, — бывшая любовница Георгия, узнавшая о женитьбе его только в день его свадьбы, решилась на такой шаг… Бьющуюся в крике Сабину уводят… А Лили, как надломленный цветок, опускается без сознания в кресло… Обморок был продолжительнььм… От сильного нервного потрясения Лили снова ослепла… Проходят дни — Лили примирилась со своим несчастьем. Но тоска по любимом Вадиме не дает ей покоя. «Позови его, мама, — молит она, — скажи ему, что я все, все прощаю… без него я не могу жить»… И мать в отчаянии вызывает Вадима… настоящего Вадима, который еще ничего не знает о случившейся катастрофе. Вадим не переставал любить Лили ни на минуту, он спешит в Москву, чтобы быть возле бедной девушки. Радостный возглас горничной «Вадим Леонидович приехал» решает его судьбу. С трепетом счастья протягивает Лили к нему исхудалые руки. «Милый Вадим, ты снова со мной», — лепечет она и осыпает поцелуями его побледневшее лицо… И в этот раз снова является необходимой для спокойствия Лили — святая ложь… и в ее заблуждении не станут разуверять ее ни мать, ни Вадим… И настают для Лили дни счастья… счастья вечной ночи. Она — жена любимого Вадима, он окружает ее заботами, любовью. И никогда не узнает счастливая слепая о своем заблуждении.

КГ. 1918. № 7. 4

Картину эту без колебаний можно отнести к числу удачных выпусков фирмы. Интересно задуманный сценарий, действие, развивающееся естественно и просто, без обычных в кинематографических пьесах натяжек и «случайностей» — главное достоинство пьесы. Наиболее интересны первые 2 части, дающие сами по себе цельную вполне законченную драму. Но и остальные 2 части не ослабляют силы впечатления. Очень хороши в этой пьесе г-жа Каралли, очень выдержанно и правдиво играющая слепую, и г. Полонский. Остальные (гг. Пепелло-Давыдова, Фрелих) дают дружный ансамбль. Постановка безупречна; необходимо отметить удачную сценку зимней вьюги, к сожалению, к концу испорченную появлением призрака, довольно грубо сделанного. Картина будет иметь большой и вполне заслуженный успех.

Пр. 1915. № 4. 11

Центральная роль слепой безусловно очень трудная, да и вообще здесь требуется много искусства для сохранения убедительности сюжета. Режиссеру, как и артистам, недостаточно руководствоваться одной только сценической техникой; в данном случае от них требуется особая чуткость. Центр фабулы — это ошибка слепой после прозрения. Может показаться странным, что два брата, абсолютно друг на друга непохожие, меняются ролями. И это настолько, что никакие пояснительные надписи не могут, пожалуй, разубедить зрителя в известной нарочитости сюжета. Но эти трудности в общем умело обойдены режиссером, и впечатление зритель получает сравнительно цельное. Хорошо справилась с весьма сложной ролью г-жа Каралли, артистка и в смысле внешних деталей дала интересный образ. Хорош ее партнер — популярный среди кинематографической публики г. Полонский.

ОТ. 1916. № 2989. 14

В этой картине новы лишь сценарий и название — не оригинальные, но все-таки новые. Остальное все — видано, перевидано, успело порядком надоесть, примелькалось… Одни и те же артисты, одна и та же мебель, наконец, одна и та же кошка, блуждающая среди привычной, знакомой обстановки. Кинематограф не любит однообразия, — и то, что возможно в захудалом провинциальном театре, совершенно недопустимо в столичной кино-фабрике. Что сказать о рецензируемой картине? Г-жа Каралли на этот раз изображала слепую — изображала условно, потому что так слепые не ходят; кроме того, она играла на скрипке, но скрипачи не понимали движений ее пальцев на грифе скрипки. В остальном она была изящна и очень знакома. Интересен г. Полонский. Выразительное лицо и сдержанный жест делали игру артиста приятной для глаза, хотя роль выпала на его долю нелепая. Остальные исполнители были не плохи.

ТГ. 1915. №47. 16

Если балерину знали только столицы, нет такого медвежьего угла, куда не проникло бы очарование кинематографической актрисы. Знаменитые ленты с участием Каралли, быть может, самое прочное ее наследие. Она сама сочиняла сценарии и даже пояснительные стихи к ним, где благородная страстность сочеталась с крайним простодушием житейского подхода: игра ее вносила в этот мирок женских, а то и «дамских» чувствований ту меланхолию, ту горестную сладость, которой неизменно запечатлено прекрасное. Фильма о «Родных душах» или та, где она играла слепую девушку, не забудутся многими.

Л. Левинсон. — Жизнь искусства (Петроград). 1918. № 38. 1