Вторая серия <…> Во второй части пьесы фантастический элемент принимает несколько шаблонный и наивный характер. Действие переносится на почву шумного города, на фоне которого разыгрывается дальнейшая судьба Эсфири и родившегося у нее от пастора Тальнокса сына Сандро. Ребенок унаследовал талант матери к музыке и стал со временем прославленным артистом. Душа его была чиста, светла, открыта добру и искусству, но вскоре дыхание сатанинского начала коснулось и его жизни. Среди старых нот он нашел однажды гимн Сатаны, звуки которого наполнили его душу чем-то смутным и греховным. А встреча с самим Сатаной, принявшим на этот раз образ светского человека, еще более углубила это влияние. Он стал пить, играть в карты, отказываться от благотворительности, стал грубым с матерью. В то же время в доме миллионера Михаэлиса он нашел тот самый портрет, который роковым образом был связан с судьбой его родителей. В обществе дочери Михаэлиса, молодой девушки Инги, он проводил целые часы уединения и созерцания перед портретом своего искусителя. Но не любовь влекла его к молодой девушке. Он держал пари со своим новым другом — Сатаной, принявшим образ человека, что увлечет и погубит Ингу. И он был уже готов исполнить чужую злую волю, но доброе начало, воплощенное в стремлении Эсфири оградить от греха и проклятия душу сына, спасло Сандро. Мать его, проникнув в картинную галерею дома Михаэлиса, сожгла картину и умерла сама. А сын, освобожденный от проклятия и злых чар, соединился с Ингой. Картина кончается сценой отъезда молодых, и надо признать, что этот несколько наивный реально-бытовой конец дисгармонирует со всей пьесой в целом. Он является слишком слабым, слишком беззвучным аккордом в заключение этой яркой, повышенно-драматической, претенциозно-символической по содержанию драмы. Исполнение, особенно в первой части — превосходно. Очень хороши г-жа Лисенко в роли Эсфири и г. Мозжухин в роли пастора Тальнокса. Несколько трафаретен г. Чабров в роли Сатаны: истинно демонического сверхчувственного и сильного образа ему создать не удалось. Мимика его довольно однообразна. Без ущерба для пьесы можно было бы выбросить из картины те снимки, на которых он изображен «настоящим» чертом, с плащом, явно поддельными бутафорскими рожками и когтями: это придает картине элемент наивной сказки. Хорошо выдержан местный колорит в первой части драмы, действие во второй части драмы развивается «вне определенного времени и пространства», на фоне большого города, но здесь приходится обратить внимание на один бросающийся в глаза недостаток постановки — несоответствие между высоким концертным залом и маленькой, с низким окном комнаткой Эсфири в том же доме, напоминающей ее же комнату в доме пастора Тальнокса. Исполнение картины во второй части также в общем удовлетворительно, хотя надо признать, что аристократического образа светской девушки исполнительнице роли Инги — г-же Орловой — не совсем удалось создать. Несмотря на некоторые указанные недостатки, картину надо считать и по исполнению, и по замыслу вполне удачной.

Пр. 1917. № 19/20. 9 — 10

Запрещен к показу в Швеции указом шведской цензуры по 1-й серии 22.01.1919, по 2-й серии — 23.01.1919