Драма. Метраж неизвестен.

Акц. о-во «А. Ханжонков и К0».

Выпуск 23.VI.1918.

Сцен. Борис Мартов,

реж. Борис Чайковский,

опер. Федор Бремер и Борис Медзионис,

худож. Цезарь Лакка.

Актеры: Зоя Баранцевич (Соня Муратова), Ваграм Папазян (Красов, писатель), Прасковья Максимова (мадам Дитмар, хозяйка притона), А.Бураковский (Мерич, оперный певец), Александр Херувимов (отец Сони).

Фильм сохранился без надписей.

Известный писатель Красов случайно на улице знакомится с женщиной, заинтересовавшей его душу. У них происходят частые свидания, Чувство друг к другу крепнет. Но, несмотря на его пытливые расспросы, она не хочет открывать своего имени… Однажды с компанией веселых «богемцев» он попадает в «домик» м-м Дитмар и там в одной из девушек узнает свою таинственную незнакомку. Он поражен. Но она умоляет его выслушать исповедь ее жизни. Соблазненная когда-то известным оперным певцом Меричем, брошенная им, она принуждена была пойти по скользкому пути. Здесь спасли ее жизнь, но погубили душу… Взволнованный ее рассказом, Красов извлекает Лизу из этого омута и хочет сделать своей женой… Он увозит ее в свой провинциальный городок. Здесь происходит случайная встреча Лизы с ее бывшим соблазнителем, который пытается ее шантажировать. Эта встреча действует удручающим образом на Красова. И на поверхность его хорош его чувства Лизе всплыл мутный осадок мелкого обывательского озлобления и предрассудков… Не в силах видеть такую перемену с любимым человеком, Лиза уходит опять в домик м-м Дитмар. Красов бросается за ней и здесь, встретив ее, совершает страшное и нелепое преступление.

КГ. 1918. № 27• 8

Трагизм жизни Сони Муратовой тот же, что и Сони Мармеладовой. В ней не убита живая душа, больно чувствующая поругание тела. — Помните о моей душе, — говорит она поэту, когда тот еще не знал об ее позоре, и берет с него клятву не забывать о ее душе. <…> Исполнители остаются в пределах двух измерений — в плоскости внешнего движения, и не чувствуется трагической глубины за их плоскими рельефами. Как-то неожиданно вторгается в обрядовую обычность действия только лицо героини с искренним трагическим выражением. Г-жа Баранцевич, пожалуй, — единственная живая фигура среди исполнителей драмы. Она задает тон картины. Но в то же время она же отнимает у авторского замысла последнюю долю убедительности. Ее облик — слишком мечтателен и ясен. Нет того образа, который мыслился или должен был мыслиться автору. Артистка осталась сама собой, давая отдельные сильные моменты переживаний и не связывая их с лейтмотивом своих настроений — постоянной музыкой падения.

KГ: 1918. № 29.10