«Трагическая новелла». 1078 м.

Акц. о-во «А. Ханжонков и К°».

Выпуск 17.1.1917.

Сцен. Зоя Баранцевич,

реж. Евгений Бауэр,

опер. Борис Завелев.

Актеры: Вера Каралли (Гизелла, немая танцовщица), Александр Херувимов (ее отец), Витольд Полонский (Виктор Красовский), Андрей Громов (Валерий Глинский, художник), Иван Перестиани (его друг).

Содержание пьесы довольно любопытно, и лента смотрится с интересом. Героиня пьесы — немая; ее отец — балетный артист и к этому же поприщу готовит и свою дочь. Она обнаруживает незаурядные способности и скоро получает известность, особенно исполнением своего коронного танца «Умирающий лебедь». Случайно немая знакомится с художником-маньяком, который поставил своей целью изобразить на полотне смерть. Он увлекается скорбным лицом немой, ее исполнением танца и уговаривает позировать ему. Проходит ряд сеансов, картина уже близится к концу, но в это время немая встречает человека, которого она когда-то полюбила, и на последний сеанс приходит уже восторженная, одухотворенная любовью. В ее глазах светится жизнь. Художник сразу заметил перемену, он видит крушение его мысли и в припадке своей мании душит немую в той позе, в которой она обычно застывала перед ним. Так и замирает на экране последний аккорд «умирающего лебедя». Одновременно в картине развертывается увлечение немой, которое оказалось для нее роковым. <…> Как бы то ни было, картина «Умирающий лебедь» с интересом смотрится и, вероятно, долго еще будет мелькать на экранах наших кинематографов.

ОТ. 1917. N° 3360. 16

Картина выполнена очень удачно. Ласкает глаза чудесная природа Сочи, где была снята эта лента, напряженное внимание вызывает богатая и интересная изобретательность режиссера в постановке фантастических эпизодов. Но самое интересное в новой ленте — это, конечно, танцы г-жи Каралли. <…> Искусство танца здесь всегда убедительно, и в этом заключается единственная, но весьма значительная ценность новой ленты, открывающая кинематографу новые, широкие горизонты творчества. Нельзя не упомянуть, что художественная работа создателей новой ленты будет в значительной мере затушевана, если музыка, сопровождающая картину, не будет ритмически точно соответствовать движению на экране. В этом отношении пианистам кинотеатров следует предварительно очень внимательно просмотреть картину и затем тщательно подобрать соответствующую музыку.

КЖ. 1917. № 1/2. 72-73

На этот раз г. Бауэр особенно интересен не павильонами (обычно главный козырь этого художника-декоратора), а изысканнейшей натурой. С этой стороны картина безукоризненна, чего отнюдь нельзя сказать о павильонах, поставленных без обычной выдумки и обставленных без обычного вкуса и тщательности. Нас удивила мастерская сумасшедшего графа: беспомощные, бездарные эскизы скелетов убивают всякий интерес к творчеству неплохо задуманного безумца — художника, влюбленного в смерть. Г-жа Каралли, напрасно тяготеющая к бытовым ролям на экране и мало убедительная в таких ролях, на этот раз в своей сфере: с трогательным изяществом и грацией она изображает балетную артистку, пережившую несложный роман и пассивно, помимо своей воли, ставшую жертвой сумасшедшего художника. Танцевальный номер проведен артисткой превосходно.

ТГ. 1917. N° 1/2. 15

Самым слабым местом кинопьесы является <…> больной художник. То, что сумасшедший под влиянием навязчивой идеи может задушить здорового человека, не дает еще материала для художественной драмы. Трагическое в искусстве не обусловливается такими случайными обстоятельствами, как, например, сумасшествие и т.п. Излишне добавить, что, кроме этого основного недостатка темы, все прочее в картине: постановка, игра, фотография — вполне безупречны.

Пр. 1917. N° 1/2. 15

Хорошим партнером В.А. Каралли был А.А. Громов в роли безумного художника. Артист дал хороший грим и продуманный, твердый жест. Хотелось бы только большего удара в сцене задушения. Картина эффектна. В третьем акте режиссеру удается создать настроение жути — в сцене сна Гизеллы. Самое слабое место картины — это ее надписи, не всегда отвечающие своим стилем серьезному, философски-символическому тону драмы.

В. Веронин. — ВК 1917. № 123. 13-14

Такое исполнение, как г-жи Каралли, не нуждается в рекламе, чтобы иметь успех.

Нижегородский листок. 26.01.1917• № 25 ‘3

В. Каралли полна грации, чарующей обаятельной грации, и ею она покорила в своих танцах, простых, но полных большого мастерства. <…> Искусство пантомимы забыто, и при этом незаслуженно. Оно всегда таит в себе много подлинно волнующего и захватывающего, и особенно приятно указать, что почин его возрождения исходит от русских сценических деятелей и что первые шаги по этому пути на чужбине сделаны таким подлинным и трепетным русским дарованием, каким является создательница «Умирающего лебедя», этой грустной, почти трагической лебединой песни московского классического балета.

Н. Зборовский. — Театр и жизнь (Берлин). 1922. № 8. 8